Журналисты и волонтёры опубликовали подробные данные о масштабах потерь российских военнослужащих во время войны против Украины, установив личности более 110 тысяч погибших из России
Этот феномен становится особенно заметным из-за значительных региональных различий, которые отражают социально-экономический и демографический контекст страны. Было обнаружено, что наибольшее число смертей зафиксировано среди жителей территорий с низким уровнем благосостояния, особенно в регионах Сибири, таких как Тува, Бурятия и Республика Алтай. Согласно расследованиям, совместным проведённым BBC и российским изданием «Медиазона», для каждых 10 тысяч мужчин в этих регионах количество погибших на войне составляло соответственно 120, 91 и 89 человек. В то же время в Москве этот показатель был в десятки раз ниже — всего три погибших на те же 10 тысяч мужчин. Такие различия, по словам демографов, обусловлены социальным неравенством и экономической несправедливостью: в бедных регионах армия часто выступает не только как защитная структура, но и как главный социальный лифт, который временно даёт возможность заработать или избежать безработицы. Детали исследований позволяют понять, что среди погибших в Туве и Бурятии значительная часть — это добровольцы, подписавшие контракты после 2022 года, а также осуждённые и вербованные в частные военные компании. В частности, в Туве почти 25% погибших — это осуждённые или лица, привлекаемые к военным формированиям по контракту независимо от их этнической принадлежности. Ещё треть — это кадровые военные, из которых более половины — добровольцы. В Алтайе 47% — это именно добровольцы, присоединившиеся к армии после начала полномасштабной войны, тогда как в Бурятии этот показатель достигает 34%. Кроме того, каждый пятый погибший в регионе был мобилизован, что в два раза превышает средний показатель по стране. Параллельно с этим в Москве ситуация выглядит иначе — там большинство погибших — кадровые военные или добровольцы. Так, среди умерших в столице 10% — это осуждённые, 26% — добровольцы, а 15% — мобилизованные. В то же время, в регионах с высоким уровнем бедности и низкими социальными стандартами военная служба воспринимается как возможность вырваться из нищеты или найти себя в сложных условиях. В то же время учёные предупреждают: реальное число жертв существенно превышает официальные данные, поскольку большинство тел остаётся на поле боя из-за угрозы для эвакуации беспилотниками и постоянных обстрелов. По подсчётам, на основе анализа некрологов, сообщений родственников, архивных фотографий и местных СМИ, число погибших россиян может составлять от 170 тысяч до более 240 тысяч человек. Прибавляя к этим данным потери пророссийских сепаратистов из «ДНР» и «ЛНР», оцениваемые в 21-23 тысячи, общие жертвы пророссийского фронта могут достигать от 191 тысячи до 269 тысяч. В то же время исследователи подчеркивают, что такие оценки основаны на открытых источниках — сообщениях руководителей регионов, местных администраций, СМИ, а также родственнических свидетельствах и фотографиях похорон. Официальные данные неполные, и настоящие потери, по разным оценкам, могут быть значительно выше. Это подтверждает тот факт, что часть тел остаётся на поле боя, что усложняет их идентификацию и документирование. Особое значение имеет социальное и географическое распределение потерь: регионы, находящиеся в наиболее тяжёлом положении, включая дотационные территории, демонстрируют самые большие боевые потери, тогда как в центральной России, с высоким уровнем доходов, число жертв значительно ниже. Учёные и аналитики подчёркивают, что ключевой фактор здесь — не этническая принадлежность, а социально-экономическое положение регионов. Сознательная политика правительства по мобилизации национальных меньшинств не играет решающей роли в определении числа погибших, отмечают демографы. В регионах с многоэтничным населением, таких как Татарстан, Дагестан или Башкортостан, уровень потерь остаётся в два-три раза ниже, чем в менее богатых регионах с низким уровнем жизни. Это вновь свидетельствует о том, что распространённость войны и её жертвы определяются преимущественно социальными факторами, а не этническими особенностями. В целом, сообщения о потерях демонстрируют глубокий кризис в социально-структурной сфере России, где война стала катализатором разрушения традиционных институтов и угрозой для устойчивого развития. Потери, выявленные с помощью открытых источников, позволяют получить представление о масштабах разрушения, которое затронуло регионы в самых отсталых и бедных частях страны. Согласно данным независимых исследований, истинное число жертв, возможно, составляет почти треть или даже половину от официальных цифр, что свидетельствует о значительной неполноте официальной статистики в сфере военных потерь.